Кокшаал-Тоо 2021: новые маршруты на Альпинист, Королёва, Марона

Иван Темерев, Алексей Тюлюпо и я в августе 2021 года пролезли пять новых маршрутов в Западном Кокшаал-Тоо. По убывающей:

Королёва, 5816 м. Новый маршрут по северной стене и западному гребню, 1650 м AI4 M5. Третье восхождение на вершину.
Альпинист, 5482 м. Новый маршрут по северному склону, 1750 м AI4. Четвёртое восхождение на вершину.
Марона, восточная вершина, 4610 м. Иван и Алексей сходили без меня. Первый маршрут по стене.
Скалистый, 4850 м — 220 м III по восточной стене. Я сходил без Ивана и Алексея. Первое восхождение на вершину.
Каратоо, 4615 м. Новый маршрут по южному гребню. Простая мелкая осыпь, которая начинается от ледового перевала 2А категории трудности.
Калининград, 4560 м. Для меня — второе восхождение на вершину по простому западному гребню.

Мы приехали на то же место, что два года назад. Выгрузились. Перенесли вещи на поляну. Поставили палатки, построили кухню, натянули тент, определили места для горелок и пакет для мусора. Устранили романтику, можно жить.

Альпинист, 5482 м

— Кирилл, а почему мы не хотим акклиматизироваться на Альпинисте?
— Я-то хочу, но за вас переживаю. Там высота — без малого, пять с половиной тысяч.
— Да нормально!

Хм. На самом деле, это сомнительная затея — лезть акклиматизироваться так высоко. Лёша мощный, но он на подобной высоте был три года назад на Саук-Джайляу. Ване на 4200 не очень, как-то ему выше пяти будет? Я ещё хромой…

— Конечно пойдём!

На следующий день мы подошли к подножью Альпиниста. Выбрали кулуар в центре северного склона. Нижняя его часть обрывается крутой ледовой речкой. Два года назад она не доставала до земли, а сейчас сосулька начинается прямо от лавинного конуса. По льду нет маршрута — нам подходит. Так получается наиболее яркое традиционное сочетание неприятного (акклиматизация) с бесполезным (ну правда, какая от него польза?). Вдалеке, в западной камере ледника, показалась, потом как мираж, растворилась в воздухе стайка туристов.

Вокруг стояли огромные горы, гребни которых будто сре́зали гигантским ножом. Вот от основного гребня Чон-Турасу начинается гребень и тянется на восток, к долине. Скоро он обрывается огромной чёрной в вечерних сумерках стеной. Вот запутанное нагромождение сераков, карнизов и гребней на восточном склоне Данкова, решительно оборванное стеной в подтёках серого льда. Ниже по ущелью — Трапеция, циклопическая южная стена которой даже с большого расстояния кажется отталкивающе-разрушенной. На противоположной, восточной, стороне ледника — главная цель нашей поездки, — пик Королёва. С этой стороны он кажется почти дружелюбным в лучах заходящего солнца. При этом его северная стена, сейчас скрытая гребнем, дружелюбной не кажется ни при каком свете.

Мне лично казалось, что мы очутились в таких дебрях, куда природа уходит прятаться сама от себя, прятаться от своего одиночества, от своей дряхлости, от утомления существованием. И здесь она погружается в воспоминания о своей юности, относящейся к какой-нибудь эпохе палеозойской эры, и, ощущая на себе минувшие прикосновения древних исчезнувших морей и гигантских чудовищ, населяющих их, становится чуждой современному миру.

Н. Н. Пальгов, По Центральному Тянь-Шаню

Разровняли площадку на морене, поужинали. Мужики забрались в двухместную палатку, я пыхтя вполз в свой бивакзак. Лежал и сквозь молнию в гортексе смотрел на падающие звёзды. Август же, самое время.

Друзья дали мне возможность пролезть первые, самые интересные, участки маршрута. От берга вверх уходила 80-градусная речка из рыхлого льда шириной в 3–4 метра. В её основании я прикопал снежный якорь, через 8 метров закрутил первый бур. Он люфтил в своей резьбе, его не считаем. Ещё через десять метров закрутил 13-сантиметровый бур в прочный лёд и выдохнул: есть страховка! Через 30 метров станция, над ней ещё верёвка крутого льда, дальше положе. Где покруче, страховали друг друга, на пологих участках лезли одновременно. К двум часам дня выбрались на гребень. Отобедали.

Оставили бивачное снаряжение и пошли по гребню на вершину. Гребень длинный и неимоверно красивый. По пути перебрались через пару несложных скальных стенок и вышли на длинный предвершинный взлёт. Медленно, с остановками и «Кирилл, я знаю, как выглядит гималайский шаг, это в два раза медленнее!» выбрались на вершину в половине шестого вечера.

На самую верхнюю часть подниматься не стали, там карниз и непонятно, как он себя поведёт. Вдали, в облаках прячется Шмидта — вторая по высоте вершина района. Напротив нас, но не рядом, топорщится ледопадами и карнизами восточная сторона Данкова. Не засиживаемся, внизу ещё площадку ровнять.

Внизу, на гребне, пока Алексей готовил воду и еду, мы откопали, потом нарастили площадку. Ме́ста получилось ровно под палатку, придётся втроём уплотняться в ней. Ночь в тесном кругу друзей, что может быть лучше?

Утром, не дожидаясь рассвета, поехали вниз. Сначала нескладно и рывками, но потом роли распределились и пошло быстрее. На ледник скатились до первых камней.

Отдохнули пару дней в базе. Где-то над Аксаем, на западе, собирались облака и по долине Узенгегуша, сжатые хребтами Кокшаалом и Борколдоем, летели на восток, поливая долину дождём. В нашей долине иногда шёл дождь, но реже, чем в основной.

Королёва, 5816 м

Среди сплошного снежного савана выступают обнажённые отвесные скалы, точно страшные язвы. Миллионы веков враждебной недоступности тяготеют над одинокими вершинами. Если бы не эти белые одежды, то какою мрачностью, сохранённою от первобытных дней земли, давило бы оттуда сверху на лежащую у подножья долину. Но суровость величия смягчалась беспредельной вечной красотою. Неисчерпаемое разнообразие форм, смелые дикие изгибы, неповторяемость содержания надолго приковывают бедную мысль человека. Это не утомительные часы будней, где с регулярной точностью повторяется скучная мелкая жизнь, а мощный подъём духа, пренебрежительное равнодушие к тому, что слишком и слишком обыденно.

Н. Н. Пальгов, По Центральному Тянь-Шаню

Очнулись в три, вышли в пять. Первые верёвки достались Алексею, он был собран с вечера. Полез. Вчерашний водопад молчал, вместо него белел слой воздушного льда. Лезть по льду не получалось, он слишком мягкий и отваливался кусками, стоило его нагрузить. Чрез час наш лидер выбрался наверх и сделал станцию. Потом подумал и усилил. Чтобы сэкономить время, мы поднялись по перилам. От станции Лёша отошёл ещё на полверёвки, к основанию следующей крутой ступени. Как только я к нему поднялся, он предложил ехать вниз. Наша стена оказалась северо-восточной, поэтому давно вышедшее солнце искоса, но светило на неё. С верхних этажей сыпался лёд и мелкие камни. Поднялся Иван.
— Вань, Лёша предлагает проявить благоразумие и валить вниз. Я предлагаю этого не делать. Ты как?
Иван тоже захотел вниз.

Сразу за стенкой, под которой мы сидели, начинается ледовая доска длиной 350 метров. Если проскочить её быстро и прижаться к крутой стене, всё, что падает сверху будет перелетать через нас. Но быстро нам её не проскочить. Марк Твайт в своей классической книге Extreme Alpinism рассуждает, что, помимо прочего, важно, чтобы у напарников был сходный уровень принятия риска. Он у нас оказался разным. Ну, нет так нет, спускаемся, пока не полетело что покрупнее.

Когда я отъехал несколько метров от станции Иван попросил поменьше дёргать перила — один из буров наполовину выехал со своего места. Так себе лёд, да.

Верёвки оставили, чтобы утром вернуться и быстро проскочить нижнюю часть. Алексей умчался в базу за газом и едой, чтобы мы ни в чём себе не отказывали. Иван сидел в палатке, а я пошёл прогуляться на соседнюю гору.

Судя по схеме экспедиции подмосковных альпинистов 1996 года (Бойко со товарищи), на эту гору они поднялись, а названия не дали. Позже я придумал — пик Сланцевый. Но оказалось, что гора с таким названием где-то там уже есть. Значит, будет Каратоо — чёрная гора по-киргизски.

По мелкой осыпи поднялся на вершину. Она, как и весь гребень от Калининграда до Королёва, сложена из кристаллического сланца, кое-где встречаются выходы глинистого сланца.

Посмотрел на наш маршрут. Огромная сосулька в средней части, — по таким мы с Ваней лазили на Алтае — стала тоньше, чем два дня назад. Начало её выглядит плохо — там сквозь белый, явно ненадёжный, лёд проглядывают скалы. Такой лёд нужно лезть рано утром. Рано утром к нему не попадёшь, потому что он высоко. Можно начать ночью, но ночью ещё работает водопад в нижней части. Что-то не сходятся концы с концами.

Спустился. Обсудил увиденное с Иваном. Решили, что лучше лезть что-то другое. К вечеру вернулся Лёша. Бешеной собаке семь вёрст не круг, а ему сгонять в лагерь и обратно — как на прогулку сходить. Ну, говорит, стартуем в час?

Обсудили и с ним. Он, как главный инициатор утреннего спуска, за то, чтобы лезть что-то побезопаснее. Остановились на кулуаре в правой части стены, который выходит на гребень между Королёва и соседней горой — Кибальчича.

Утром я сходил за верёвками. Одна из них вмёрзла в лёд настолько, что пришлось вырубать её оттуда.

Иван признал себя акклиматизированным и вызвался лидировать на первой части маршрута. В предрассветных сумерках перебрались через берг и пошли отсчитывать верёвку за верёвкой. Через шесть верёвок, на снежном поле, сменились. Здесь рельеф, что даётся мне хорошо: крутой снег и пологий лёд, по которому нужно лезть быстро. Сверху ничего не падало, потому что над нами дыбилась северная стена, на которой вообще не бывает солнца. Подошли к началу скал. Собственно, по скалам лазить не пришлось — до самого гребня тянулась ледовая речка. Началась она как крутой ледовый кулуар, а закончилась вертикальной ледовой стенкой, прикрытой снежным карнизом.

Иван шутил под руку, я огрызался сквозь зубы и аккуратно вырезал окошко в карнизе. Парой метров ниже был хороший бур, но отвалиться с куском карниза всё равно не хотелось. Вырезал, высунул голову на противоположную сторону, а там тёплый пологий осыпной склон. О, отлично.

Барометр в часах пищал встревоженной синицей: «Хазяїн, ховайся, буде буря!» Я успокаивал его, дескать, чего ты? Просто быстро лезем вверх, вот давление и падает. Умная электроника оказалась права. Давление рухнуло, утром началась свистопляска. Но пока у нас осталось ещё время, чтобы полазить.

Пока Иван ровнял площадку под палатку, мы пошли посмотреть, что ждёт нас на стрёмном жандарме прямо за перемычкой. Пролезли пару верёвок — рельеф не очень сложный, всё нормально. Завтра дадим копоти на гребне!

12 августа раннего старта не получилось. Проснулись в четыре, а раскачались для выхода только к семи. Перед уходом вынули стойки из палатки и придавили её камнями. Без видимой причины, на всякий случай. По прогнозу у нас должна быть облачность. Облачность есть, всё нормально.

Вдоль навешанных с вечера перил поднялись на полку, чуть ниже верхушки жандарма. Алексей впереди ругается на себя. Чего это? С полки, на которую он вышел, нет удобного спуска на перемычку за жандармом. Ну нет и нет, поедем оттуда, где стоим. За пару верёвок докатились до кулуара под жандармом. Нужно было прийти в него траверсом от нашей перемычки, но кабы знать… Не стоим, пляшем дальше!

Алексей влез в сомнительного вида угол и что-то в нём делал. Явно неспроста он там застрял. Так и есть: подлаз по пологому льду, а потом 30 метров вертикальных и нависающих скал. Ну хоть страховка нормальная была. Вокруг резвился шторм. Снег был повсюду: сыпался сверху, потому что гравитация; летел снизу и напирал с юга, потому что ветер. Открыть глаза можно, если прикрыть лицо рукой, но тогда ничего не видно, да и руки должны быть свободными. От станции Алексей ушёл траверсом к ледовой речке, пролез её и замедлился. Потом и вовсе встал. Через какое-то время крикнул «Срыв!» и прыгнул вниз. Спускайте меня, говорит. Проголодался, оказывается. Пока он ел батончик, я предложил подменить его. Отказался. Фух! Ушёл обратно, как лосось вверх по течению. Выбрался на лёд и такой: лезьте. Иван для скорости зажумарил, я для того же, залез. Кошки и инструменты ставил на ощупь: зацепилось? отлично! С верхней страховкой можно лезть не глядя. Как лез Алексей, я, в общем, представляю, но обдумывать не хочу.

Ещё пара несложных верёвок и мы выбрались на снежный гребень. Ветер игриво хватал за лицо и пытался оторвать его.

На гребне снова выпустили вперёд меня, так быстрее. Мы держались подальше от карнизов, свисающих на север, поэтому иногда приходилось царапаться по льду. Договорились, что на вершину нужно выйти до шести вечера, иначе начало спуска по скалам придётся искать в темноте. Я на всякий случай писал трек с момента выхода на снег, но всё равно, лучше начать техническую часть спуска посветлу.

На гребне, где снег помягче, ветер заравнивал мои следы так, что мужикам приходилось тропить заново. Фотоаппарат замёрз и выключился. Скоро так же поступил телефон. Я обернулся посмотреть, как там мужики. В долине огромный массив Данкова, острая пирамида Альпиниста, острые угловатые башни Чон-Турасу и Трапеции торчали из облаков, которые гнал лютый южный ветер из пустыни Гоби. Восторг от увиденного и происходящего наполнил меня до кончиков ушей. Я тихонько шмыгнул влажным замёрзшим носом, повернулся обратно и продолжил месить снег.

Простой скальный взлёт, горизонтальный гребень, ещё взлёт, вершина. Часы показывают: 17:47. Отлично-отлично, до шести на вершину успели. Фиксация на три секунды, фотография, вниз!

К началу скал успели до того, как солнце село. Удачно попадали с речки на речку. Только в одном месте оставили петлю на выступе, чтобы верёвка продёрнулась без проблем. Приехали в большой кулуар. Вниз, потом траверсом обошли большой утренний жандарм. Внизу, у основания жандарма, казалось, что ветер утихомирился. Как бы не так! Когда вылезли к палатке, он всё так же ярился и порывами опрокидывал с ног.

— Я думаю, надо валить вниз. Сейчас половина одиннадцатого, часа за три-четыре доедем до ледника.
Иван сомневается. Алексей согласен.
— Ну смотри: скажешь, что не готов ехать, останемся тут.

На самом деле непонятно, как здесь оставаться, потому что палатку, если её поставить, попросту порвёт.

— А поехали!

Ну вот и славно. Быстро распихали всё по рюкзакам, подошли к краю перемычки. Там, будто специально, стоит одинокий выступ. Повесил петлю, обвалил часть карниза, нырнул на северную сторону. Ветер выключился. Что и требовалось доказать. Не стал уезжать далеко: если верёвка застрянет, а мы будем на 60 метров ниже, придётся побороться, чтобы её спасти. А так всё рядом.

Дальше ехали ровно. Только через шесть верёвок у меня сбился прицел и проушины перестали стыковаться. Алексей подхватил и крутил их до самого низа. В середине снежного поля кончился нормальный лёд. Остался снег, а под ним ноздреватый, не оформившийся лёд. На склоне 30 сантиметров плотного свежего снега, который принесло сюда с гребня. Три верёвки последнему пришлось спуститься лазаньем. В нижней части важно было не выехать на скалы. Только Иван чётко представлял, где нужно сворачивать, чтобы не оказаться над сбросами. Мне было всё равно — прорвёмся. В любом случае, Иван загибал нас в нужную сторону и мы без проблем доехали до берга. Спустились от него на сто метров. Половина пятого утра.

По леднику шли развязанными, там нет больших трещин. Иван нашёл одну небольшую, но весь проваливаться не стал. Навигатор привёл к месту стоянки, где мы оставили часть снаряжения. На востоке светлело небо, мы допивали своё какао. Ну, Королёва получился.

В базовом лагере спокойно просидели день. На поляне от камня к камню летали, будто с выкрученными на максимум контрастностью и насыщенностью, краснобрюхие горихвостки. На следующий день мужики уже ёрзали: осталось время, а стена Марона всё так же не пройдена! Я не планировал лезть с ними. Свою программу я, как получилось, выполнил. Вечером второго дня отдыха друзья вернулись с осмотра стены.
— Бросай всё, пойдём с нами! Там такое!..
— Да оставь его, он живёт в горах.
— Вот-вот. Я вернусь, и в горы — работать. Сейчас лучше себя поберегу.

Марона, Калининград, Скалистый

Через день, 16 августа, мужики лезли на свою гору, а я сидел на вершине пика Калининград, 4560 м и рисовал окрестности. Из-под ног убегал гребень, и через восемь километров упирался в северную стену Королёва. До восхождения гора казалась тем, чем она, по сути, является — чередованием ледовых подтёков на чёрных скалах. Зато сейчас кусочки этой чёрной пирамиды вошли в нашу историю: вот тот скальный лоб нависает, под ним тонкий лёд; та речка совсем не четыре верёвки, как кажется, а семь; вон горизонтальный участок гребня перед вершиной, он забит рыхлым снегом. А вон огромный карниз свисает с вершины. Мы были там четыре дня назад? Серьёзно?

За полчаса по нашим прежним следам спустился до травы и уселся отдохнуть. Тут ветром принесло стайку жемчужных вьюрков. Они, кажется, не сразу поняли, что происходит, поэтому спокойно сидели в нескольких метрах от меня. Потом разобрались и опасливо отлетели в сторону.

Следующим утром в лагерь вернулись мужики. Довольные, уставшие, с поцарапанными руками. Ну всё, теперь точно всё.

С одной стороны, я доволен экспедицией. Всё по списку:

1. Вернулись живыми
2. Вернулись друзьями
3. Залезли на горы

С другой — залезли не то, что планировали, не выжались полностью. Кажется, что без этой неудовлетворённости не получится расти над собой и придумывать следующие интересные проекты. А они уже снова роятся в голове.

---

Среди прочего, я придумал название для горы, на которую залез два года назад — пик Баженова. Лёха был тем ещё охламоном, но мы его любили.

Я цитирую Николая Никитича Пальгова, казахстанского гляциолога, которой посетил Кокшаал-Тоо в 1930 году. Позже он написал отчёт о своих гляциологических исследованиях для журнала Русского Географического Общества. Отчёт называется «По Центральному Тянь-Шаню».