«Срыы-ы-ыв!» — закричал он и выпал из платформы. Она висела в спальне на месте кровати, которую, уходя, забрала жена. Жена ушла, когда он подходил к Нанга-Парбату.
«Опять кошмары», — подумал он. Потёр заспанное, заросшее седеющей щетиной лицо грубой, мозолистой рукой и потянулся. Надел растянутые тренировочные штаны, сунул ноги во внутренники от высотных ботинок, которые служили домашними тапочками, и пошёл в кухню. На кухне по старой привычке подошёл к газовой плите, но вспомнил, что в середине лета отключили газ. Тогда он на два месяца уехал на Центральный Тянь-Шань, забыв заплатить за коммуналку. Дотянулся до полки, достал горелку и газовый баллон. Собрав этот нехитрый конструктор, потянулся было за кастрюлей, но и кастрюли забрала супруга. Сходил на балкон, достал со второй полки шкафа Реактор, вернулся на кухню и накрутил его на баллон. В шкафу возле бесполезной плиты кончились макароны и овсянка. «Сублиматы так сублиматы», — тихо пробормотал он и снова поплёлся на балкон. В углу под грудой верёвок нашёл заклеенный скотчем экспедиционный баул, там ещё осталось несколько серебристых пакетов с пюре и супами.
По пути на кухню взял с полки аптеку и закинулся Кетоналом: недавно поломанные кости в предплечье чутко реагировали на изменение погоды. На кухне раздвинул занавески, которые в прошлой жизни были внутренней частью хорошей высотной палатки. Он купил её перед южной стеной Коммунизма. Достал из угла ледовый молоток и зубастым бронированным клювом пробил дырку в банке сгущёнки. Слизнул выступившую каплю, языком вымыл клюв, лопаткой почесал спину. Автоматически расправил складки на скатерти (один из спонсорских флагов) и пошёл в ванную. Там было темно. Электричество отключили вместе с газом. Благо, воду пока не успели.
Пошёл за фонариком, который, как обычно, висел на шлямбуре рядом с платформой. Нацепил фонарь на лоб, вернулся в ванную. Включил фонарь, снял с головы и положил на край раковины так, чтобы тот светил вверх. Света мало, но много и не нужно. Взял мыло — в мыльнице профессионал сразу узнал бы пластиковый ботинок Кофлач,— намылил лицо и загорелые руки. Загар, до плеч, не сходил с них последние 20 лет. Умылся, снял со шлямбура полотенце и вытер лицо. Полотенце раньше было неплохим термобельем. На кухне закипела вода.
Он вскрыл пакет с пюре, высыпал содержимое в Реактор и накрыл оплавленной крышкой. Подождал несколько минут, пока завтрак заварится, взял маленькую титановую ложку и принялся за еду. Ел медленно, еду не запивал, потому что кружка куда-то делась, а из единственной посуды он ел. Доел пюре, вытер кастрюлю туалетной бумагой, наполовину наполнил водой и поставил на горелку. Вода быстро закипела, он насыпал три ложки какао и добавил немного сгущёнки. Размешал и, бегая глазами по строчкам «Весёлой науки», выпил какао до дна.
Сполоснул кастрюлю и пошёл в туалет. По дороге споткнулся о коробку с новыми кошками.
Снова прошёл на балкон, отключил от солнечной панели потрепанную, но вполне рабочую рацию. Посмотрел на часы, включил рацию. Точно в назначенное время рация ожила и заговорила голосом старого товарища, с которым он работал несколько лет. Договорились о времени выхода на объект и, сказав друг другу привычное «СК», выключились.
До выхода осталось полчаса, и он решил перебрать городской рюкзак. Достал его из угла, вытряхнул содержимое на пол и стал собирать заново. На дно положил верёвку, затем беседку, сверху петлю со скарбом (зажимы, карабины, ролики), потом рабочий комбинезон и новую ярко-оранжевую гортексовую куртку. Каску приторочил снаружи, потому как нервничал, когда её не было под рукой.
Закончив с рюкзаком, пошёл переодеваться. Снял внутренники и треники, повесил на стул. Вытащил из скрипящего комода штаны-самосбросы с разномастными заплатками на коленках, футболку, отстегнул от платформы и надел флисовую кофту. Ноябрь уже, холодно.
В коридоре, морщась от боли в колене, присел и достал любимые трекинговые ботинки со стёртой, но ещё целой подошвой. Выпрямился, шагнул к отрывному календарю и с улыбкой оторвал очередной лист. До экспедиции в Патагонию осталось 18 дней.