Темно. На голову сплошным потоком сыпался мелкий зернистый снег. Его сдувало с полок в верхней части стены и сносило в воронку, по которой мы начали свой маршрут. На новых инструментах — Cassin X-Deram — стояли свежие острые клювы, они почти всегда втыкались в лёд с первого удара. Голову можно не поднимать: фонарь выхватывает только струи снега, на лице собирается снежная маска. В верхней части стенки инструмент отскочил от поверхности. В темноте мелькнули искры. Значит вылез на очень тонкий лёд. В стороне, насколько получилось, закрутил бур, повесил амортизатор и полез влево, прочь из ледяного душа.
Верёвка кончилась в снежном кулуаре. Я вытаптывал площадку, чтобы забить инструмент в снег и повесить на него перила. Макс выбрался из-под снежного гриба, где прятался от пылевых лавинок, и начал жумарить. Несколько неожиданно для меня. Я упёрся ногами в снег в надежде, что меня не выдернет. Обычно мы хорошо понимаем друг друга, но в нескольких капюшонах и под снежной речкой Макс не слышал предложений закрепиться и подождать. На станции я назвал друга чудовищем и попросил больше так не делать.
Одновременно поднялись по снежному полю до кулуара со льдом. Там снова воронка со снежной речкой, но помельче. В верхней части крутой тонкий лёд. Воронка вывела нас на второе снежное поле. Ну… сильно наклонное поле.
Изначально мы планировали лезть директ северной стены — прямой маршрут от основания к вершине. Я увидел эту линию весной прошлого года и приехал ради неё. Она отчётливо видна на фотографии.
Прошли снежный склон. И тут как-то не задалось. Здоровенный снежный гриб висел в середине пологого, но очень разрушенного внутреннего угла. Попробовал с одной стороны, с другой. Спустился. Страховки нет, станции внизу нет и крутой снег под ногами. Падать не хотелось. Ладно, попробуем выйти на полку с другой стороны.
Спустился, прошёл под стенкой влево и полез по гуллоту. Наверху он сузился, выкрутился и покрылся тонкой коркой льда. Зато страховка надёжная. Сделал несколько замысловатых движений, вылез в основание крутого снежного кулуара и пошёл вверх. Верёвка кончилась, начал копать яму и трамбовать снег, чтобы понадёжнее забить инструмент. Вырыл метр снега, а под ним пустота и крутая скала. Как-то страшненько смотрится. Пришлось спуститься на 20 метров, найти лужицу льда и сделать станцию. Буры закрутились наполовину. Ну… пойдёт.
Справа дыбился «наш» внутренний угол. Он начинается с 15 метров нависающей трещины под 3–4 камалот. Я взял с собой только третий, четвёртый оставил в базовом лагере. Фаст-энд-лайт ведь. Попробуем обойти нависание слева.
По кулуару с выходами скал поднялись на 100 метров и справа появилась полка. Я полез было по ней, чтобы попасть в угол, но полка оказалась плитой под тонким слоем снега. Гора выдавливала налево.
Слез с плиты и пошёл дальше по кулуару. Не понравилось, спустился. Всё не так, как хотелось: на маршрут выйти не получается, скалы разрушенные, под снегом плиты. Так, прочь дурное настроение! Нужно сделать станцию и поесть.
Недостаток черничного джема в организме плохо сказывается на боевом духе
Мысли на маршруте
Вытоптал площадку под карнизом, напихал закладок в щели, сделал станцию. Пришёл Макс, принёс варенье. Ммм… стало гораздо веселее. Пляшем дальше!
Дошёл до конца кулуара, оттуда вправо уходит внутренний угол. Слева широкая трещина, справа круто и разрушено. Подумал: уберу тяпки и по трещине запросто залезу руками. Как бы не так. Сунулся, спустился. Попробовал справа — не понравилось, всё шевелится, слез. Повесил рюкзак на крюк, снова взялся за инструменты и полез по трещине. Хотелось камалот-четвёрку. Но проклятый фаст энд лайт. В щели взялся инструментом за камень размером с большое яблоко. Одной стороной он примёрз к стенке трещины, другой не доставал до противоположной стенки пары сантиметров.
— Макс, я лезу по смеси мёрзлого говна и развальни, будь внимателен!
Макс всегда внимателен, это я так, разговор поддержать. Ещё немного страху и вылез на пологое, со снегом. Вот сейчас разгонюсь! Эта мысль грела несколько секунд, но сдохла, когда я понял, что стою на 70-градусных плитах, покрытых тонким слоем снега. Собрал станцию, дождался напарника.
Меня тянуло направо, я хотел пролезть хоть не по центру стены, но поближе к нему. Ушёл от станции вправо, там, как будто, побольше снега. Для каждого шага приходилось расчищать плиту перед собой, чтобы видеть куда ставить инструменты и кошки. Плиты оказались неприятно гладкими. Забил якорь в 15 метрах от станции, ещё метров через пять второй. Пошёл по снегу вверх под рыжую нависающую ступень, шириной 30 метров. В пяти метрах под ней понял, что по грудь копаю рыхлый снег, который лежит на гладкой плите. Если он поедет я, скорее всего, не убьюсь, но здоровья такая поездка не добавит. Спустился к Максу, по дороге оставив якорь с карабином. Макс уставился мне за спину.
— Видел, там белая сова пролетела!
Я не видел и вообще усомнился, что у нас живут белые совы (сейчас проверил — живут). Но на всякий случай решил, что белая сова — хороший знак.
Вверх уходили мокрые плиты крутизной 60–70°, кое-где покрытые снегом и льдом. Летом и скальных туфлях залез бы минут за семь. В кошках и с инструментами потратил полтора часа. На маршрут я взял шесть якорей. Один забил для станции, второй оставил, когда спускался. Осталось четыре. Я крался по маленьким зацепкам от трещины до трещины в которые бил якоря. Кроме них ничего не лезло. Пару раз спускался, чтобы забрать нижние.
Лез медленно, без надежды куда-то вылезти. Перехват за перехватом, от крюка до крюка. Весь маршрут сжался до одного движения, от одной косой полочки до другой. Одно движение. Другое. Неважно, что ждёт сотней метров выше или через три перехвата. Сейчас нужно сделать одно движение.
В тридцати метрах от станции встал в ступор. Не знаю, как лезть и хоть ты тресни. В воображении не получалось нарисовать движения, которые протащили бы меня наверх. Все зацепки маленькие и покатые.
Значит, упаду пытаясь!
Полез. Не упал. Удивился. Пролез ещё десять метров и сделал станцию.
Следующий участок оказался короче и проще. Там я, во всяком случае, видел как и куда ставить клювы инструментов. Сорок метров плит, стенок и один небольшой маятник вывели нас в забитый снегом кулуар, который заканчивался где-то в небе.
В кулуаре было так: цепляешься инструментом за развальню под снегом, правую ногу ставишь на скалу, левую в снег и вытягиваешь себя. Обопрёшься на снег — провалишься по пояс. Через 150 метров справа показалось предвершинное снежное поле. Солнце висело над горизонтом, готовое нырнуть в огромные кучевые облака. Тёплый воздух не двигался. Я копал тропу вдоль скал, Макс устало карабкался за перегибом. По кулуару, по пояс проваливаясь в рассыпчатый снег, я выплыл на гребень.
Включился холодный ветер. Солнце спряталось за горизонтом. Я чертовски замёрз. Вершина тусклым голубым маяком светилась в 50 метрах, к ней вёл пологий снежный гребень. Пока выбирал Макса влажная одежда замёрзла и стала жёсткой и гулкой как картонная коробка.
Спустя вечность выгреб Макс. Не, наша вершина тут, на этом месте. Отсюда только вниз.
Мы планировали спускаться по 3Б которую Макс ходил несколько лет назад. Она идёт по соседнему гребню, поэтому мы спустились на 30 метров к плечу и с него поехали вниз, оставляя мои новые любимые якоря — Крюконоги 3Д Шарпен. Якорей было мало, зато станций на крючьях всего две. Три спуска по 60 метров привели нас к подушке ледника, которая, по словам Макса разорвана огромными трещинами. Связались, обвешались репиками и ледобурами и пошли.
Макс указал рукой на оранжевое зарево на горизонте. Я не сразу догадался, что это поднималась луна. Прошли по плавным изгибам ледника, обходя понижения, говорившие о трещинах.
Я был уверен, что над трещинами лежат надёжные мосты. Так и оказалось. С подушки подошли к спусковому кулуару, по которому проходит «тройка». Часть спустились пешком, потом повесили три верёвки, снова оставляя крючья. Спустились на морену.
У Макса разболелось колено и мы медленно плелись к палатке. В ущелье, несмотря на луну, было темно: стена закрывает собой полнеба. Я довольно покосился на центральную часть. Можно пройти маршрут быстрее. Можно пролезть самую красивую линию на стене. Можно даже сходить на вершину. Но у нас всё равно получилось хорошо. Мы осознанно прожили ещё один длинный насыщенный день.
Время прохождения: 22 часа от палатки до палатки
Высота: 4 238 м
Категория трудности: 5Б
Сезон: зима или апрель — начало мая. Летом и осенью камнеопасно, в марте лавиноопасно.
Если сравнить: проще, чем 5Б Ружевского на Корону в Ала-Арче, но сложнее, чем 5Б на Байлян-Баши там же.
Пока мы карабкались за нами с морены присматривал Ильдар Габбасов. А когда уходили, он помог утащить мокрые верёвки. Спасибо Ильдар.
Заехать и уехать помог Тарас Моисеев. Он организует лагеря в Сайрам-Су. Одновременно с нами работал бэккантри лагерь, сейчас — альпинистский. Если хотите в Сайрам, пишите Тарасу.